Пока все дома (2023)

После развода жизнь Алены сузилась до размеров мира ее дочери. Каждый ее день теперь вращался вокруг Иры: разогретые завтраки, проверенные уроки, утешения после школьных ссор. Собственные мечты и потребности Алена аккуратно сложила в дальний угол, словно старые вещи, которые уже не носить. Она оправдывала каждый каприз Иры, каждое "не хочу" и "не буду", мысленно повторяя про себя: "Девочке и так тяжело, пусть хоть с матерью ей будет легко". Отказать дочери она просто не умела, будь то очередная безделушка или желание пропустить школу из-за настроения. Ира росла в этой теплице безграничной снисходительности. Она рано поняла простой механизм: стоит лишь повысить голос или надуть губки, и мама тут же сдается. Она стала бесспорной повелительницей в маленьком царстве, где Алена была и верной подданной, и служанкой одновременно.

Но однажды Алена, заваривая вечерний чай на одну персону, поймала себя на грустной мысли. Дочери скоро исполнится семнадцать, ее интересы уже давно выплеснулись за стены дома, а она, Алена, будто застыла в прошлом. Ей стало не по себе от тишины в квартире и от осознания, что вся ее жизнь это ожидание звонка от Иры. Постепенно, почти стыдясь самой перед собой, она начала мечтать о другой жизни. О том, чтобы рядом был кто-то, кто спросит "Как твой день?" и выслушает не только рассказ об успехах дочери.

И этот человек нашелся. Он пришел без фанфар, с спокойным взглядом и умением слушать. С ним Алена вдруг вспомнила, как это смеяться просто так, а не потому что надо поддержать чью-то шутку. Окрыленная, она решила поделиться своим счастьем с самым близким человеком. Но для Иры эта новость стала не радостью, а объявлением войны. В ее глазах мама совершила непростительное преступление - позволила постороннему ворваться в их идеально выстроенный мир вдвоем. "Мне не нужен никакой чужой дядя!" выкрикнула она, и в ее голосе звучала не детская обида, а жестокая уверенность владельца. Алена замерла на пороге, понимая, что любой ее шаг теперь - это шаг по минному полю, где взорвется либо ее хрупкое новое счастье, либо доверие родной дочери.